Валентин Русаков - Трехречье[СИ]

— Ванс! Не дури, это я Тарин.

Опираясь на подоконник, в окне показался… да бомж в окне показался! Грязный мужик в исподнем с засаленной рыжей бородой и такими же волосами, левая сторона его лица была обезображена шрамом от брови и до шеи, пересекая глазницу.

— Тарин? Ты… — подбородок бомжа затрясся, и из единственного гласа скатилась слеза, оставив след на грязной щеке.

— Да дружище, это я… Что же ты… — махнул рукой Тарин, и бросив свой баул на землю вошел в дом.

Я снял ранец, присел на перекошенную лавку рядом с домом, и набив трубку закурил… решил не мешать.

Вплоть до вечера мы с Тарином приводили в порядок дом, вычистили баню и накололи дров. Ванс спал, после того как Тарин дал ему какого-то порошка, а вечером когда Ванс проснулся и был более адекватен мы протопили баню, Ванс пошел мыться и приводить себя в порядок, а сами приготовили ужин из наших запасов. За ужином Ванс пытался не смотреть нам в глаза, тихо ел и вздыхал.

— Ванс, мы поживем у тебя некоторое время, ты не против? — сказал Тарин достав из баула небольшую медную флягу и разлил мутноватую жидкость в кружки, совсем по чуть-чуть.

— Что ты Тарин, как я могу быть против… наверное кроме тебя никто и вспомнит обо мне, и прости друг, что я вот в таком виде предстал перед тобой, совсем я тут с ума схожу в одиночестве.

— Это поправимо, в ближайшее время тебе скучать не придется. Вот, — кивнул он на меня, — мой помощник, надо ратному делу его подучить.

Ванс посмотрел на меня, своим глазом оценивающе и спросил показав пальцем на амулет?

— Сам его добыл?

— Да.

— Хорошо…

Но больше разговор как-то не клеился, да и Ванса после нормального горячего ужина и полста грамм чего-то крепкого разморило. Тарин скомандовал всем спать, я расстелил плед на полу у дальней стены единственной комнаты лег и практически сразу уснул.

Чистое озеро, дом кузнеца Вараса.

Мелкий дождь моросил уже второй день, и при этом за сутки температура воздуха успела смениться несколько раз, из-за чего по поверхности Чистого озера пополз плотный туман, окутав берега. Еще немного и начнет светать, что будет совсем не в пользу того, кто сейчас осторожно ступал по направлению к дому кузнеца Вараса со стороны леса. Незнакомец в длинном вымокшем плаще шел медленно, прислушиваясь и всматриваясь в темноту ночи и пелену тумана, при этом сам, стараясь быть незаметным и не издавал ни звука. Слабый огонек, до него буквально десяток шагов, да это оно, то о чем говорил Севон, новый помощник судьи. Незнакомец приблизился к воротам, аккуратно достал уже почти прогоревшую масляную лампадку, и снял череп болотного кота с ворот. Все… теперь можно уходить, отряд судейской стражи во главе с Севоном ждут в лагере в лесу, в часе хода.

За первые три недели пребывания в компании двух ветеранов княжеской армии, я укрепился в понимании что военный, он в любое время, в любом мире и в любом возрасте военный. То, что я вставал с рассветом, выполнял по дому всю работу, готовил завтрак это еще прелюдия к тому, что со мной вытворяли эти двое сумасшедших… еще надо разобраться, у кого из нас троих мозги набекрень! Закончив в качестве «духа» все утренние дела и не успев перевести дух, я начинал тихо ругаться матом, когда за меня брался Тарин, заставляя биться с ним на палках, но есть один нюанс, моя палка была обвязана этакой «колбасой» — кусок тряпки в которую закатана земля и обмотана вокруг, примерный вес этого снаряда был килограмма три. После этих упражнений был небольшой отдых и затем за меня брался Ванс, обучая стрельбе из лука… То ли у меня благодаря зелью Чернавы укрепились сухожилия и мышцы, то ли лук, который я купил был помягче, но натягивать тетиву у меня стало получаться сразу… а вот попадать в мешок с травой с расстояния пятидесяти шагов по началу не получалось вообще, и я выслушивал о себе множество всяких обидных слов. А потом, после того как я приготовил обед, пообедал и немного отдохнул, эти двое наваливались на меня снова… они лупили меня палками до синяков, шишек и ссадин заставляя защищаться от двоих противников, благо хоть мой меч, вернее палка была без утяжеления во время послеобеденных упражнений. Это было любимое шоу местных мальчишек, которые уже как по часам собирались посмотреть на послеобеденную экзекуцию… Но постепенно я вошел так скажем в ритм, и мне это даже начало нравиться. Ведь по большому счету, я наверное даже должен быть благодарен Тарину и его другу, за то, что они делают из меня в их понимании человека, и ведь действительно, что я могу в этом мире? Да по большому счету ничего, или идти к кому-то в подмастерья, практически за еду или начать продвигать свои скудные знания из моего мира… ну тут дело опасное, запишут в колдуны и здравствуй суд Хранителей со всеми вытекающими, а получив знания ратного дела, тем более от таких не заурядных учителей, я имею все шансы худо-бедно устроиться в этом мире. Кстати, не только они были учителями для меня… Получив пару раз с ноги в голову и пузо, да и кулаком в нос, Тарин так скажем оценил, и попросил научить его бою без оружия, что в этом мире как оказалось было своего рода экзотикой, только как сказал Тарин на берегах Желтого озера были поселения, от куда приходили воины умеющие биться без оружия. Вот тут я отрывался, и стариков учил и сам вспоминал то, чем когда-то серьезно занимался. А после ужина мы все втроем восстанавливали подворье Ванса… Отремонтировали и восстановили забор, поправили крышу у бани и дома, восстановили птичник и купив у соседей дюжину цыплят запустили туда местных мелких куриц и еще каких-то птиц, похожих на очень маленьких страусов, размером не больше обычного гуся. Несколько раз случались и одно — двух дневные перерывы в моем обучении — Тарин и Ванс в процессе ужина изрядно принимали на грудь и сначала вспоминали предыдущего князя добрым словом, битвы и погибших друзей, а потом до глубокой ночи пели протяжные и грустные песни, скорее даже баллады. Рифмы не было никакой, но песни были очень мелодичные, хоть и в исполнении двух матерых вояк, и порой вызывали беготню мурашек по коже, слова одной из баллад я даже отчасти запомнил:

И вот сегодня уже месяц, как я живу на заимке Медовой и постигаю ратное умение. Название этого поселения, конечно же из-за того, что здесь живут два рода, которые уже не первое поколение занимаются пчелами и качают мед, со всеми сопутствующими этому занятию ремеслами. Есть на заимке и кузнец, которому я заказал пару деталей к одной штуке, что я задумал изготовить. Забрал на днях, отдав за работу целых пять золотых — очень большие деньги в этом мире как я уже понял. Изготовленные детали внешне походила на маленький лук но в виде закаленной железной полосы, длиной семьдесят сантиметров и пару крючков. Тарин был мягко говоря в недоумении, узнав сколько денег я отдал, но когда законченное изделие сегодня на испытаниях пробило болтом медный таз с расстояния в пятьдесят шагов, он и Ванс обозвали меня колдуном, но при этом чуть ли не подрались за право стрельнуть из арбалета. Тетива была изготовлена из жил местного рогатого скота, Ванс помог мне с этим. Устройство взведения тетивы я придумал сам — оно представляло собой железный крючок на «косичке» из кожаной нити привязанной к поясу, нужно было наступить на выемку в конце ложа арбалета, присесть, зацепить крючок за тетиву и просто встать, разогнув ноги. Наконечники для болтов тоже пришлось заказывать отдельно, но как говориться за опт, т. е. два десятка я не переплатил.

Шли дни и недели, кроме того что Ванс занимался со мной, отцы семейств проживающих на заимке, привели к нему несколько парней, скажем так призывного возраста, с просьбой и их обучить ратному делу, естественно не за спасибо. У Ванса стали гореть глаза, точнее один глаз, он стал нужен и снова уважаем.

Мы с Тарином пробыли на заимке около двух месяцев, и сегодня за ужином он сказал, что пора собираться в дорогу, т. е. завтра, так как надо успеть заработать денег на зимнюю одежду и найти место, где ее, т. е. зиму провести, не смотря на то, что она длиться в этих местах не более трех месяцев.

— Так съездите в ближайший каменок, купите все что нужно и возвращайтесь, перезимуем, — откровенно расстроено сказал Ванс.

— Нет друг мой, ты же знаешь, я не могу так долго без дела на одном месте, да и Никитин уже много что умеет, — сказал Тарин почесав шею, по которой я ему приложил на днях деревянным мечом.